Порою кажется, что нас сравняли с уровнем Мирового океана.
И что мы опускаемся все ниже, ниже, не видя помощи в кармане.
А по плану: Москва - для людей, что не любят гостей,
А гостей без идей отправляют на съедение протоплазмы без костей.
Особенно осенью, когда небо с проседью пугает своей лживостью:
Пустота в сердцах, но небо полно грязи, кровожадности, стыдливости.
Но гостям весело брыкаться в сторону Москвы, бесить жителей
Навязчивым туризмом зрителей.
И москвичи - как в клетке, в зоопарке.
Давай-ка снимем новый look на фоне старой иномарки.
И мы сгораем под водой. Горим водой в огне,
Что странно непонятно мне, тебе
И, может быть, ему.
А то и вовсе никому.
Мы в городе искусственного тела
На затонувшей каравелле.
По моде нам тепло и без огня. Огонь нас обжигает.
И мы стараемся оставить там любовь, но сердце лишь играет.
Но дело не в любви, не в мысли, не в искусстве.
Вся суть миниатюры - в спелом чувстве.
Чувстве того, что все материальное
Есть лишь обман, жестокость и разочарование.
Гниющее, горящее, тонущее потоком слабости, никчемности и глупости,
Оставшееся в темном сердце пеплом сухой и жалкой скупости.
Мы потеряем все, что у нас было,
Когда умрем.
Зачем же жить вообще тогда каким-то одним днем?
Нет истины в моих словах, нет правды.
Я лишь скажу, что стоит верить в ложь и в результаты.
Я верю в то, что знания останутся со мною,
И что развитие полезно, не останется мечтою.
И это наша участь - мы сгнием.
Участь всего: Москвы, огня, воды, богатства, бедности. Да будь хоть королем.
Хоть богом будь! Если не развиваться -
Рискуешь после смерти в дураках остаться.
Ты скажешь: 'Бог бессмертен'. Это так.
Теперь, наверное, остался я дурак.
И, знаете, если несу я бред,
И если снова вам не виден свет,
Вы, пожалуйста, сообщите.
Если же вам понятна суть - не болтайте. Молчите.
Это ложь.
Впредь и сплошь.